– Вы из какого района?
Незнакомец сунул руку в карман, но Гордон, опередив его, отскочил назад, выхватив пистолет:
– Документы!
Незнакомец перестал жевать и криво улыбнулся. Глаза его были бесстрастны по-прежнему.
– Спокойно… Документы сейчас будут…
Три молнии почти одновременно сверкнули из темноты, со стороны приземлившегося вертолета. Гордон неловко переломился пополам, боком упал на бетон. И, как в замедленной киносъемке, так же медленно опустились рядом с ним тела товарищей.
Лейтенант Хьюз схватился за кобуру, но в руке незнакомца сверкнула четвертая молния, и в оглушительной тишине, сопровождающей всю эту стремительную сцену, Хьюз рухнул, перерезанный пополам лазерным лучом.
Последовал еще один бесшумный выстрел – в прожектор полицейского вертолета, и темнота скрыла все.
И только когда окончательно затих гул взлетевшего с потушенными огнями вертолета, во мраке вспыхнул фонарик.
Он скользнул по лежащим телам, на секунду задерживаясь на каждом, описал круг по площадке. Обломки машины были на месте, но носилки исчезли.
Пожилой полицейский посмотрел в черное небо и крякнул:
– Да… Ну-ну… Совсем ошалел народ. Одного покойника крадут, а четырех оставляют вместо него…
Он снова посветил на площадку, и внимание его привлек маленький белый квадратик, прилипший к мокрому жетону.
Он нагнулся, поднял его. Квадратик оказался плотной картонкой размером с визитную карточку. На нем была изображена тощая черная птица с хищно раскинутыми крыльями и острым загнутым клювом. В лапах птицы красовался человеческий череп, пробитый черной молнией. И внизу – «Коршуны космоса».
– Ишь ты, «Коршуны космоса». Новая, значит, банда…
Он тяжело вздохнул, вытер ладонью мокрое от дождя лицо.
– Одной бандой больше, одной меньше – какая разница? Только бы до пенсии дотянуть… И тогда всех этих коршунов – к чертям собачьим…
Он остановился над Хьюзом.
– Эка, лейтенант, тебя разделали. Такой молоденький…. И поделом – не выслуживайся, не суй носа, куда не надо. Новая инструкция, видишь ли. Да если бы я, к примеру, все эти самые инструкции соблюдал, раньше тебя бы, милый, на том свете был. Народ-то совсем ошалел. И чего это им неймется?
Полицейский сдвинул шлем набок, почесал за ухом.
– Надо уголовную вызвать. Это их дело – когда мертвецов воруют. И убивают заодно полицейских. И всех, кто под руку попадет. Эх, народ!
Полицейский, посвечивая фонариком, пошел к своему вертолету неторопливой походкой человека, знающего, что к чему. Он старательно обходил трупы и большие маслянистые лужи, на поверхности которых вскипали и лопались белые пузырьки.
* * *
Санитар, подкатив носилки к стене, кивнул:
– Сюда, мисс?
– Да, спасибо, вы свободны.
– O’кей.
Белый халат растаял в полумраке коридора. Джой нажала сигнальный выступ на фреске. Человекозмея ожила, и гулкий голос Солсбери сказал:
– Давайте прямо в операционную, Джой.
Лифт заскользил вниз и вправо, чуть вздрагивая при перемене направления. По белой простыне, прикрывающей носилки, расплывалось большое красное пятно.
Солсбери стоял у стерилизатора, по локоть засунув руки в губчатые рукава прибора, и рассеянно смотрел, как за стеклом паутина высоковольтных электрических разрядов обволакивает пальцы.
– Все в порядке, мистер Солсбери.
Солсбери обернулся через плечо на носилки, потом покосился на часы:
– Уже? Завидная оперативность.
Солсбери освободил руки, откинул простыню.
– Господи, какой ужас! Как страшно его покалечило! Буквально ни одного живого места. Вы надеетесь на успех, доктор?
– В том-то и дело, что шансов почти нет. Мы знаем, как действует СД на живое тело, на живой организм. Но как поведет он себя в этом случае, одному богу известно.
– Значит, если неудача…
– То мы останемся и без препарата, и без человека, который один из всех знал место рождения Синего Дыма.
Солсбери привычными движениями ощупал череп убитого.
– Голова, кажется, цела. Да. Джой, задачка для начинающих волшебников, прямо скажу, сложная. Готовьте вакуум-камеру, а я освобожу нашего пациента от одежды.
Джой прошла в глубину лаборатории и включила софиты. Посреди зала на небольшом возвышении покоилась светло-желтая прозрачная полусфера в рост человека. От больших и маленьких металлических ящиков, расположенных вокруг, к ней тянулись матовые шланги и пестрые провода. Джой переходила от аппарата к аппарату, и они постепенно оживали с тихим послушным ворчанием, и под ее руками, как синие цветы, загорались сигналы готовности. Солсбери работал сосредоточенно, но когда поднимал голову, поглядывая на стройную белую фигуру ассистентки, в его глазах вспыхивали веселые искры.
– А вы действительно похожи сейчас на волшебницу, Джой. Точнее, на симпатичную добрую фею…
Джой лукаво кивнула:
– Спасибо. Комплимент главного волшебника вдвойне приятен.
Мягкое жужжание стояло в зале. Джой еще раз обошла приборы и, убедившись, что все в порядке, села за стол дистанционного управления. Край прозрачной полусферы поднялся, открыв внутренность камеры.
– Камера готова, мистер Солсбери.
– Неплохо бы вспомнить какое-либо заклинание или молитву на худой конец. Вы знаете что-нибудь подобное, Джой?
– Мама говорила, что, по обычаям племени семинолов, надо дунуть во все четыре стороны, чтобы отогнать злых духов.
– А тем, кто не индеец, это помогает? – спросил Солсбери, осторожно вводя носилки в направляющие желоба камеры.
– Не знаю. Индейцам древнее заклятье тоже не помогло, кстати. Злые духи оказались сильнее.
– Мы еще с ними повоюем, с этими злыми духами… Ну, как говорится, с богом. Начали, Джой…
Прозрачный колпак камеры закрылся, верхний свет погас, а внутри камеры вспыхнули невидимые светильники. Искалеченное человеческое тело казалось сейчас вплавленным в огромную глыбу янтаря.
– Давайте общую антисептику. Какая у вас концентрация стерола?
– Пять-двенадцать.
– Добавьте еще три-четыре единицы. И следите за уровнем «Пэ-аш».
– Есть, пять-шестнадцать. «Пэ-аш» около двух…
– Давайте…
Тысячи сверкающих фонтанчиков забили под янтарным куполом, и через секунду лежащее тело покрылось хлопьями пены. Сначала пена была темно-красной, потом стала светлее, а через несколько минут стала снежно-белой.
– Довольно. Ну а теперь попробуем немного поштопать. Это должно ускорить дело, если оно, конечно, сдвинется с мертвой точки.
Солсбери надел перчатки биоэлектронного манипулятора и слега пошевелил пальцами. Под куполом выросло и покорно зашевелилось множество гибких серебристых щупалец.
– Дайте рентген. Так… Чуть поярче… Начнем с грудной клетки.
Теперь уже ни Солсбери, ни Джой не смотрели на купол камеры. Серебристые шупальца обвили тело и, чуть подрагивая, погрузились в зияющие раны. Солсбери сидел, напряженный и неподвижный, не отрывая глаз от экрана. Щупальца манипулятора подчинялись не грубым движениям пальцев, а неуловимым изменениям биотоков, мысленным командам хирурга, переданным туда, под купол. Поэтому работа их была быстра и точна. Порой казалось, что в камере живет какое-то таинственное существо, а люди только неподвижно следят за его действиями. Но отрывистые слова, которые бросал Солсбери, и мгновенная реакция Джой говорили о напряжении:
– Крупнее. Еще крупнее… Уберите кровь, ничего не вижу. Левее, к сердцу… Так. Жестче излучение. Слишком жестко, мягче… Так.
Только через час Солсбери откинулся на спинку стула, хрустнул пальцами. На лбу его блестели крупные капли пота.
– Перекур! Вы устали, Джой?
– Не больше, чем вы, шеф. – Джой попробовала улыбнуться бодро, но это ей не очень удалось.
– Значит, вы очень сильный человек, Джой.
– Нет. Просто женщины выносливее мужчин, вы должны это знать как биолог.
– Это просто самообольщение слабого пола. Мужчины честнее. Я, например, дьявольски устал и не отказался бы от чашки крепкого кофе. Как, Джой?
Джой посмотрела на янтарный купол с вплавленным в него человеческим телом.
– Но он… Клетки ведь продолжают умирать. Уже прошло семь часов.
Солсбери задумчиво покусал нижнюю губу.
– Вы, как всегда, правы, Джой. Поэтому вы сейчас приготовите кофе, а с введением СД справлюсь я один.
– Но…
– Никаких «но». Это приказ. Или вы хотите оставить меня без кофе?
– Ну, хорошо, пусть вам будет хуже.
Джой сняла белую шапочку, и волосы черной волной упали ей на плечи. Она закинула их за плечи и встала.
– А вы все-таки очень красивы, Джой. Почему вы не выходите замуж, а?
– Потому что вы, мистер Солсбери, имели неосторожность родиться на тридцать лет раньше меня. Больше вопросов нет?
– Сдаюсь, сдаюсь, Джой, я в полном нокауте. Ответ так же крепок, как и ваш кофе.
